Ковязина: Леонид Ковязин - мой муж.
Торочешникова: А вас зовут Евгения Ковязина?
Ковязина: Да.
Торочешникова: Что вы думаете об этом деле? Как вы относитесь к ситуации, в которой оказался Леонид?
Ковязина: Как я могу к ней относиться. По-моему, это жуткая, нелепая случайность. Встретились мы один раз за этот период, это было во время нашей свадьбы, 28 марта. В начале апреля был суд кассационный, кассация была отклонена.
Торочешникова: Речь шла о продлении содержания под стражей.
Ковязина: Да, содержания в СИЗО. Сейчас, в конце мая примерно, как предполагают адвокаты, в начале июня начнутся основные суды. Будем ждать их решения.
Торочешникова: Что вы думаете о ходе расследования этого уголовного дела и конкретно о тех обвинениях, которые предъявили вашему мужу? Насколько они, с вашей точки зрения, объективны, насколько достаточно доказательств у следствия?
Ковязина: Леня был внештатником "Вятского наблюдателя". Давайте просто посмотрим на ход событий, чтобы говорить об объективности. Он приехал и снимал все, что происходило на Болотной в тот день. Он видел, как применяется насилие к людям, и стал помогать с этими туалетами строить баррикады. То есть он их даже сам не переворачивал.
Торочешникова: Спустя три часа съемки митинга и митингующих, когда накалилась ситуация, и полицейские начали оттеснять людей с Болотной площади, он присоединился к тем, кто двигал вот эти туалетные кабинки, - правильно я понимаю?
Ковязина: Да. И здесь сказать, что это было применено как-то против власти, - этого не было. Это было просто в защиту людей. Леня не состоял ни в одной политической партии. То есть говорить о нем как об оппозиционере яром или революционере с лозунгами на площади я бы не стала. Просто человеческая позиция была. Тем более взяли его спустя несколько месяцев, 5 сентября, как известно. И вот он уже сколько времени находится в СИЗО. И еще будет сколько судов. Я загадывать ничего не буду, я реалист. Я знаю одно, что надо выходить! Надо выходить, надо, чтобы хоть как-то наше мнение доносилось, пусть хоть по таким крупицам. Надо пытаться, чтобы эти люди были освобождены. Я ни на что не надеюсь, я буду ждать решения суда.
