Ростовские погорельцы: "Им нужна наша земля"

Через четыре месяца после крупнейшего пожара в Ростове-на-Дону власти начинают процесс оформления компенсации за уничтоженные дома почти семисот человек. Ее условия и запрет возвращаться на сгоревшие участки укрепляют погорельцев во мнении, что все дело - в ценной земле в самом центре города.

"Мы разберем эту гарь, поставим там палатки и будем жить", - говорила Лилия Медведева на следующий день после пожара, который разыгрался в центре Ростова 21 августа. Она думала, что сумеет добиться более адекватных условий, отказавшись от временной комнаты на окраине города, в которую власти предложили поместить ее семью из семи человек.

Четыре месяца семья Медведевой прожила в гостиничном номере и Лилии уже объяснили, что на свой участок земли в Крепостном переулке она вернуться не сможет. Предоставленное временное жилье кончится в феврале. Вот и все, что ей пока понятно.

Все четыре месяца ростовские власти ждали финансовой помощи из Москвы, чтобы создать фонд для выплат жилищных компенсаций пострадавшим. Их 692 человека. Областной закон о помощи пострадавшим был принят в начале декабря. Но его условия расстроили многих погорельцев.

Сгоревшее жилье будут компенсировать в соответствии с федеральными нормами, которые ограничивают жилую площадь для пострадавших. Одному человеку выплатят деньги для покупки квартиры в 33 квадратных метра, двум - в 42 кв.м. Семье из трех и более человек компенсируют приобретение 18 кв. м. на каждого.

Эти нормы не оспаривают. Но вот сумму в 46 800 рублей (800 долларов), которой власти Ростовской области оценили стоимость условного "квадрата", многие пострадавшие называют совершенно оторванной от реальности. На такие деньги, утверждают они, можно купить дом или квартиру на самой окраине города.

А они жили в центре. Волей исторического развития Ростова кварталы Театрального спуска, в том числе и прогремевшая на всю страну "Говнярка", стоят в нескольких сотнях метров от Дона с одной стороны и центральной площади - с другой.

Земля под этими кварталами стоит больших денег. И все погорельцы, да и те, кого огонь чудом не затронул, уверены, что дома подожгли, чтобы просто и без долгих переговоров освободить эту землю. Все, что происходило дальше, утверждают они, вполне укладывается в схему вытеснения их с дорогой земли. Жители уверены, что огонь не перекидывался из одного квартала в другой, а подожжены были многие дома почти одновременно.

Следствие, начатое 22 августа по статье о преднамеренном поджоге, пока не окончено. Обращение Би-би-си в управление МВД по Ростовской области с вопросами о том, подтверждается ли версия поджога и сколько поджогов в разных местах могло быть, на момент публикации осталось без ответа.

Борьба за непригодный дом

Михаилу Шувленову и его жене положена компенсация на покупку 42 метров. Получается чуть меньше двух миллионов рублей (34 тыс. долларов). "Здесь, в этих районах, ничего за эти деньги не купишь, - говорит он. - Они сказали "да, вы ничего здесь не купите, но мы вам укажем места, где можно что-то купить". Я не согласен. У меня 110 квадратов дом, все удобства здесь".

Сейчас 110 квадратов стоят без крыши, без пола, с проржавевшими направляющими для сайдинга. Часть его оплавленными клочьями свисает с северной стены. В оконный проем без рамы выставлена коллекция фигурок, которые Шувленов собирал много лет. Обугленный Йода смотрит на потерявших лоск Энгельса и Горького. Безмятежно улыбается почерневший Будда.

Шувленов считает, что его обманули. Сразу после пожара ростовский губернатор Голубев сказал, что все, кто хочет остаться на своей земле, смогут это сделать. Через несколько дней после пожара в дом пришла комиссия, оценивавшая степень повреждения жилья. Спешили, говорит Михаил. Записали, что восстановлению дом не поддается. Такое же решение вынесли по 162 другим домам.

Михаил думал, это ускорит путь к выплате компенсаций. А еще через несколько дней мэр Ростова заявил, что отстраивать сгоревшие жилища заново не разрешат - оказывается, статус земли несколько лет назад был изменен и нового частного строительства там вести нельзя. Жители говорят, что об этом решении ничего раньше не слышали.

"Забирай полтора-два миллиона и ****** [вали] отсюда", - емко описывает предложение властей Шувленов. - Я вообще вашу компенсацию брать не буду, мой дом сгорел, но я сам построю. Но нет, нельзя!" Теперь он пытается оспорить постановление о непригодности дома для жилья. А пока что, невзирая на запрет отстраивать сгоревшее, заново ставит баню и надеется укрыть выгоревший дом крышей на зиму.

Пока живет он в доме брата, построенном на этом же участке в семь соток. Этот дом не пострадал. Что будет с уцелевшим строением и со всем земельным участком, Шувленов не знает. В какой-то момент городские власти должны будут выкупать эту землю, но когда и по какой цене - пока неизвестно. Все опасаются, что выкуп справедливым не будет.

И прибавить эти, пока гипотетические, суммы к обещанной помощи и купить жилье получше не получается. В ростовском законе прописано, что все процедуры по покупке квартиры надо завершить за три месяца. Если речь идет о строительстве частного дома, то на все отводится девять месяцев. Погорельцы подчеркивают, что и оформление сделок по покупке и строительство надо делать своими силами, компенсация поступит в самом конце процесса.

Приглашение в ипотеку

"Нас запугивают, угрожают, не объясняют того, что мы подписываем, торопят. Понятно, что им нужна наша земля", - говорит Нина Малашенко. Вместе с детьми, со своими родителями и семьей сестры она живет в небольшом доме на углу Чувашского переулка. Их старый кирпичный дом по большей части уцелел, но все другие постройки на участке были уничтожены.

Компенсацию в 100 тысяч на утраченное имущество Малашенко и ее родителям не дали, потому что оно не сгорело, а было залито водой, когда она, наконец, появилась у ростовских пожарных через час после того, как дома заполыхали.

Тут ситуация другая. Нина и ее родственники хотели бы отсюда уехать и уже много лет ждали расселения, писали письма в городскую администрацию, подчеркивали, что отец семейства работал на месте аварии в Чернобыле. Районная администрация отказывала.

Потом появилась надежда на инвесторов, которые несколько лет назад стали скупать участки по соседству. Тогда, говорят Малашенко, Шувленов и другие жители "Говнярки", выкуп был справедливым и на полученные деньги можно было найти приемлемое жилье неподалеку. Некоторые из отселившихся живут в 13-этажных домах через дорогу. Но потом инвестор "ушел". Выкупленные участки с домами пока стоят заброшенными.

"До этого людей расселяли, с ними нормально договаривались. Мы не хотим сверхъестественных денег. Не надо заоблачных денег. Дайте реальных денег, чтобы мы могли купить себе жилье там, где хотим. А чтобы не привязывали к этим бумажкам о компенсации".

Достойный вариант Нине представляется таким: отдельная квартира для пожилых родителей, еще одна - для нее с сыном. В обитаемой части Ростова двух квартир по ценам, которые предполагает компенсация, нет. Если объединить выплаты на четырех человек, то нужно будет купить квартиру в 84 кв. м. и никак не меньше, ибо порог в 42 квадрата на двоих определен законом. Таких больших квартир за неполные четыре миллиона в Ростове нет.

"Всех погорельцев тупо загоняют в ипотеку". Но Нина Малашенко не хочет брать кредитов.

Не все пострадавшие протестуют против принятой схемы компенсаций. Встречался на Театральном спуске и такой вариант: в ожидании расселения в небольшое и ветхое жилье прописывались сразу много человек, а настоящее жилье снимали где-то еще. В таком случае компенсация позволит купить приемлемую квартиру.

У этого места много названий. Одно из них - "Шанхай" - появилось потому, что за многие десятилетия, что существовал этот район, строили здесь то по правилам, то без таковых, то капитально, а то наспех. Многие из жилищ так и не обзавелись внятной документацией. Теперь беда у всех одна.

Парламент - не место для страховки

Александр Ищенко, председатель областного заксобрания, говорит, что депутаты не могли брать на себя функции страховщиков и возмещать всем все утраченное. Он подмечает, что свои дома жители Театрального спуска, как правило, не страховали.

За четыре месяца споров этот аргумент приводился неоднократно, но столь же типичен ответ погорельцев: в последние годы страховые компании либо отказывали им в услугах вовсе, либо предлагали бессмысленно низкое покрытие - возможно, готовились к переделу собственности.

"На этой территории - огромное количество самых разных жизненных проблем, с которыми сталкивались люди, - объясняет председатель заксобрания. - Действующий федеральный закон, в случае, когда человек утратил жилье в результате чрезвычайной ситуации, предполагает очень жесткие условия для покупки жилья по нормативу".

"Мы не можем выступать в качестве страховой компании. Так прописано в законодательстве. Мы можем оказывать поддержку для решения жилищных проблем, но мы ограничены социальными нормами", - говорит он.

Первоначально стоимость квадратного метра в рамках компенсации была определена в 36 тысяч рублей, и повышена, подчеркивает Ищенко, усилиями региональных властей. Новая цифра, считает он, вполне сопоставима со средними ценами на жилье в Ростове.

Оценки риелторов не подтверждают это мнение однозначно. По данным портала Realty.mir.ru, в последние две недели средние цены за квадратный метр ростовского жилья колебались в промежутке от 63 300 до 64 100 рублей (около 1 тысячи долларов) в зависимости от количества комнат в квартире. Но это - цифры на вторичном рынке.

На встрече в конце октября потерпевшим раздали список новостроек с указанием цены за квадратный метр, примерно соответствующей искомым 46 800 руб. Все это жилье - в новостройках, расположенных на окраинах Ростова.

Евгений Сосницкий, гендиректор компании по продаже недвижимости "Титул", подготовил по просьбе офиса губернатора и горадминистрации записку, в которой сообщает, что в Ростове есть 1296 уже построенных квартир с ценником, укладывающимся в положенную погорельцам компенсацию. Из них больше четырехсот, утверждает он - отнюдь не на окраинах. "Площадь Ленина, РИИЖТ, Рабочий городок - не исторический центр, но в широком смысле слова - центр", - говорит он.

Сгоревшие раньше и позже

Лилия Медведева уже месяц проверяет цены на квартиры. Относительно недалеко от центра в упомянутом Сосницким районе РИИЖТ пока нашлось нечто совсем негодное. "Одно слово - сарай. Дом 1954 года постройки. Без удобств, сливная яма, вода из скважины и нет туалета. Они хотят за него два миллиона восемьсот", - говорит Медведева. И даже на этот дом ей с родными не хватит около 300 тысяч.

Если верить в то, что это сильный ветер разносил горящие головешки за сотни метров от эпицентра, то семье Медведевой ужасно не повезло - их дом оказался последним из сгоревших, далеко от главного очага пожара и как минимум за квартал от ближайшего возгорания.

Сама она не верит в то, что пожар был случайным. А теперь ее соседи продают свою, уцелевшую, квартиру. "Не хотят, чтобы их потом в одиночку сжигали, - предполагает Медведева. - Это ведь нам сейчас дают, потому что нас очень много, а те, кто до нас горели, по одному?" Подруга Лилии, жившая неподалеку, лишилась дома из-за другого пожара в сентябре. "Ей сказали "восемь тысяч на человека - и будьте счастливы".

Без каких либо компенсаций остается и семья Рузанны Багдасарян, чей дом на Театральном спуске загорелся за три недели до большого августовского пожара. Она уверена, что ее дом и несколько других подожгли из-за того, что местные жители отказались продавать свою землю обходившим район риелторам. Никакой компенсации ей не назначили. "Мы имели наглость сгореть раньше всех", - горько усмехается она.

Смена понятий

"Это вообще ни о чем, - говорит о компенсациях еще один пострадавший, Виктор Дубенко. У нас есть такой микрорайон, Суворовский [северная окраина Ростова - ред.], где однокомнатная квартира стоит миллион 650 тысяч (28 тыс. долларов). Без отделки. Туда надо вложить еще столько же".

"А показывать нам, где жить... Мы не собаки, мы сами должны решать, где нам жить". Виктор показывает на стоящую рядом пожилую маму и говорит, что в Суворовский, где из чистого поля в небо растут 20-этажные дома, ни одна скорая не поедет.

Озлобленности было бы гораздо меньше, если бы у пострадавших был выбор - брать компенсации на новое жилье где-то еще или строить на выгоревших участках. Но выбора нет.

Все припоминают губернатору Голубеву обещание оставить погорельцев на Театральном спуске. Теперь руководитель региона говорит, что приоритет - у городских положений, а они, как оказалось, нового строительства не предполагают. Изменили статус земли несколько лет назад, но известно об этом стало только сейчас. Это только укрепляет подозрения местных жителей в том, что без их ведома на дорогую землю строят какие-то большие планы.

Василий Голубев напоминает, что первоначальные планы компенсации были скромней. "Если бы не решения на федеральном уровне, очень большая часть людей компенсации не получила бы вообще, мы могли бы оказаться в еще более сложной ситуации".

Стоящий рядом с губернатором ростовский мэр Виталий Кушнарев теперь будет принимать на себя основную критику погорельцев, так как исполнение закона о компенсациях возложено на городскую администрацию. Мэр считает, что три месяца - нормальный срок для того, чтобы пройти весь путь по поиску и оформлению квартиры в собственность. "В случае если люди не будут помещаться в этот срок, мы дадим возможность в индивидуальном порядке рассмотреть возможность дополнительного времени для заключения сделки", - пообещал он.

19 декабря губернатор, мэр и глава заксобрания встретились с местными жителями и погорельцы еще раз высказали им все свои претензии. Никаких новых ответов представители региональной и городской власти не дали: сумма в 46 800 и запрет на самостоятельное строительство там, где дома признаны нежилыми, остаются в силе.

Помощь от Собчак

К концу осени жалобы и споры уже почти не выходили из круга самих потерпевших, но интерес к их судьбе подогрела политика. В Ростов приехала Ксения Собчак и открыла там свой первый региональный штаб.

Общение с обитателями Театрального спуска стало одним из главных пунктов ее недолгого пребывания в городе. Как говорят пострадавшие ростовчане, именно после этого один из центральных телеканалов, давно снявший репортаж о судьбе жителей, наконец выдал его в эфир.

Московская знаменитость пообещала погорельцам юридическую поддержку и слово сдержала: теперь в центре города, в квартале от главных правительственных учреждений есть помещение с голубыми стенами, обклеенное стикерами "Собчак против всех". А в помещении - несколько юристов, которые выслушивают жалобы.

По словам одного из них, Николая Кладового, до сих пор претензии касались задержек с выплатой первоначальных вспомоществований - 30 тысяч на покупку самого необходимого и 100 тысяч за утрату поврежденного имущества. Теперь, поняв, что лучше уж самим отстраиваться на пепелище, некоторые потерпевшие пытаются оспорить заключения о признании их домов непригодными для жилья.

Вероятно, говорит он, теперь будут иски с несогласием в отношении суммы компенсации. "В законе прописана рыночная, а не среднерыночная стоимость. Должна быть экспертиза этой местности и стоимость жилья в этой местности. Норма закона может быть оспорена", - полагает Кладовой. Но о перспективах коллективных тяжб с городской администрацией или областными властями юрист говорит осторожно, ибо активных желающих мало.

"Вы представляете, что это такое - судиться с администрацией? Это 200%, что я не выиграю", - уверяет погорелец Виктор Дубенко.

Что такое "справедливо"?

Как оценивать размер и условия компенсации ростовским погорельцам? Чрезвычайные происшествия то и дело ломают людские судьбы, но такого сочетания обстоятельств, как в центре Ростова, не было.

Ближайший по времени и размаху катаклизм - пожары в Хакасии, где из-за весенних палов травы в апреле 2015 года сгорели 1200 домов в 33 селах и деревнях. Официально были признаны потерпевшими 6 400 человек.

Федеральный бюджет финансировал сооружение новых домов для каждой из пострадавших семей, используя те же социальные нормы, что и в Ростове. После второго визита Владимира Путина в Хакасию решили не ограничивать площадь, выделяемую многодетным семьям. Почти везде новые дома строили там же, где были сгоревшие.

После нескольких тревожных обращений погорельцев строительство ускорили и дома были сданы к зиме, но до сих пор многие из обитателей жалуются на то, что постройки были сданы непросохшими и теперь многие из строений заражены плесенью.

"В основном все, конечно, потеряли в "квадратах", - рассказывает журналист Игорь Чигарских из газеты "Шанс" в Абакане. - Наиболее часто встречающийся случай: дом был большой, около 100 кв. метров, а прописаны в нем два человека. Им, соответственно, на 42 метра построили. Мало было тех, у кого дом был меньше, а стал больше". Граждане расстраивались, но не протестовали.

Некоторые пытались выйти из положения, договариваясь со строителями и доплачивая им за большую постройку. Кто-то, рассказывает Чигарских, расширяет построенное самостоятельно сейчас.

Государство берет на себя обязательство обеспечить пострадавшим минимально возможный вариант компенсации, полагает адвокат Марина Краснобаева из юридической коллегии "Юков и партнеры" и обращает внимание на то, что выплаты на первую помощь и компенсацию утраченного имущества так же не покрывали сто процентов потребностей. "Речь идет о минимуме и прежде всего - с соблюдением метража. Район, удобство, качество жилья - все это отходит на второй план".

Но ростовчане уверены, что их подожгли. И подожгли потому, что городская власть заинтересована в том, чтобы использовать ценные гектары Театрального спуска по-новому. Минимальная компенсация в этой ситуации представляется особенно несправедливой.

Краснобаева подчеркивает, что ростовский вариант жилищных выплат будет применяться до тех пор, пока не будут оспорены в суде все его положения, в том числе и о том, как скоро пострадавшие должны завершить процесс поиска нового жилья. Но главные битвы, видимо, предстоят за оценку и выкуп земли, когда он начнется.

"Это будет выкуп по рыночной цене. Рыночная цена будет определяться независимыми оценщиками, которые будут привлечены для этого выкупа официально. Независимый оценщик сделает свое заключение, но его можно будет оспорить в судебном порядке и в суде провести экспертизу стоимости", - объясняет юрист.

Много ли шансов на то, что спор о ценнике за землю решится в пользу ее нынешних владельцев? "Ростовская область - это юг. Любой юрист вам скажет, что юг имеет свою специфику. Суды в Краснодаре и Ростовской области гораздо более подвержены единообразному подходу, который им спускают сверху. Если будет дано указание подтверждать из копейки в копейку выводы привлеченных оценщиков... рассчитывать на то, что много прибавят, я бы не стала", - говорит Краснобаева.

"Подпалят, как и всех остальных"

Елена не хочет называть свою фамилию и не соглашается сниматься. Она рассказывает, что почти каждый день ходит к своему сгоревшему двухэтажному дому и потихоньку пытается его чинить. Процесс этот идет вопреки запрету восстанавливать сгоревшее, но Елена судится за то, чтобы отменить решение о признании дома нежилым.

"У меня ребенок - инвалид и мне очень часто приходится возить его на "скорой". Я не могу уехать жить куда-то на "край географии", чтобы потом нестись в больницу быстрей-быстрей. Мне нужен этот район" - говорит она. За деньги на определенные законом 42 квадратных метра жилплощади - 1 965 000 рублей - в этом районе Елена может купить только однокомнатную квартиру.

Через пару кварталов мужчине средних лет, назовем его Сергеем, по карману нанять целую бригаду рабочих, чтобы восстановить сильно обгоревший современный двухэтажный дом. Здание не было полностью разрушено, так что отстраивать его можно. На ремонт уже потрачено больше двух миллионов, а работы еще невпроворот, но Сергей говорит, что доведет дело до конца. А что будет дальше, он не знает. Не исключено, что вскоре эту землю придется продать государству.

Чудом уцелел трехэтажный особняк у Алексея, через дорогу. Он собирается поставить по периметру новые камеры наружного наблюдения и говорит, что будет держаться за свою землю до последнего. Что делать, если город предложит за нее слишком низкую цену, есть ли смысл упираться? "Подпалят меня, как и всех остальных", - философски замечает Алексей и уходит в суд - нужно помочь соседу и подтвердить, что его дочь жила по этому адресу.

Через четыре месяца после пожара ростовским погорельцам - одиноким и многодетным, бюджетникам и предпринимателям - кажется, что местные власти экономят на компенсациях. Но для большинства пострадавших впереди главные споры - за землю под обугленными развалинами. Жители уверены, что неприятных сюрпризов будет еще много.

.