Блог Кречетникова. Канун Рождества, влюбленный император и бедная фрейлина

На пороге 1801 года в Петербурге произошла кульминация почти невероятной, романтической и грустной истории.

Коллега Яна Литвинова недавно рассказала об амурных делах британских королей. При российском дворе, доложу я вам, случалось и не такое.

Итак, до убийства императора Павла I оставалось два с половиной месяца...

Царь-идеалист

В истории, написанной победителями, все однозначно: самодержец сошел с ума, и ответственным патриотам пришлось спасать страну. В Британии примерно в ту же пору безумного Георга III признали недееспособным и учредили регентство, а Россия до такой правовой культуры еще не доросла, что поделать.

Одним из главных доказательств невменяемости Павла по сей день считается его намерение завоевать Индию. Когда тот же Павел послал русских солдат в швейцарские Альпы сражаться за интересы Бурбонов и Габсбургов, в этом безумия не увидели.

За три месяца до гибели Павел предложил заменить войны личными поединками между монархами.

Полный бред? А как вам такая фраза из обращения: "Поскольку международные конфликты идут от честолюбия государей и интриг их свиты, то несправедливо допускать, чтобы подданные расточали свою кровь и свои богатства в войнах, в которых им нечего выиграть".

Не помню, кто сказал, что в нашем безумном мире только сумасшедшие и говорят здравые вещи.

По мнению непредвзятых исследователей, трагически погибший император не являлся ни великим лидером, ни чудовищем. Он был, как ни странно это прозвучит, типичным интеллигентом - в плане оторванности от жизни.

Отличался странностями в поведении? А каким может вырасти человек, с детства знавший, что мама убила папу?

Не сомневался в своем праве предписывать подданным фасон шляп? Так его прадед тоже издал указ: "Бездельных обормотов, шатающихся по Невской першпективе в штанах гишпанских, лупить кнутом, пока оные штаны в лохмотья не превратятся". Чем испанские штаны хуже голландских, знал только сам Петр, но его дураком не считают.

Павел люто ненавидел элиту. Многое, если не почти все в его политике определялось желанием злорадно указать ей, что теперь вам не раньше.

Дворянство, прежде всего столичное, было единственным носителем культуры и чувства собственного достоинства. С другой стороны, в царствование матери Павел наблюдал от дворян преимущественно фаворитизм, алчность, разболтанность и оскорбительное пренебрежение к себе.

Не видя в окружающем мире ничего хорошего, он страстно увлекся средневековым рыцарством. Мечтал облагородить петербургских хлыщей и провинциальных собакевичей через приобщение к Мальтийскому ордену. Хотя тех рыцарей, о которых он грезил, не было и в эпоху крестовых походов.

Некоторые современные авторы, любящие менять местами "плюс" и "минус", объявляют Павла Петровича "народным императором" на том основании, что он ограничил барщину тремя днями в неделю и впервые привел к присяге царю крепостных, заявив придворным: "Крестьяне суть мои подданные, а не ваши!".

Кто-то усматривает движение в сторону равенства и справедливости даже в наказании шпицрутенами штабс-капитана Кирпичникова. Хотя, по-моему, прогресс не в том, чтобы выпороть дворянина, а в том, чтобы не пороть никого.

Кстати, мало кто знает, за что именно пострадал Кирпичников. А это прямо связано с историей, к которой мы теперь и приступим.

Высокие отношения

В 1798 году император посетил Первопрестольную столицу.

На балу, устроенном в его честь московским дворянством, император с первого взгляда влюбился в 21-летнюю Анну Лопухину.

Перетащил всю ее семью в Петербург, подарил особняк на Дворцовой набережной, сделал отца светлейшим князем и генерал-прокурором Сената, мачеху - статс-дамой, саму девушку - камер-фрейлиной.

Анне Павел не нравился, и немудрено: в два раза старше ее, маленький, некрасивый, внушавший страх своим непредсказуемым поведением.

Необычно другое: и по расчету становиться царской фавориткой она категорически не хотела.

А еще поразительнее то, что Павел не настаивал! Он же был рыцарь, а Анна Лопухина - его Прекрасная Дама.

"Минуй нас пуще всех печалей..."

Насмешек над своими чувствами влюбленный император не терпел. Штабс-капитан Кирпичников получил палок за ерничество: мол, государь учредил орден Святой Анны по причине личных обстоятельств.

Павел вел с Лопухиной продолжительные галантные беседы, разыгрывая то влюбленного, то папочку. Немедленно удовлетворял любые желания, стоило ей принять печальный вид и заставить себя расспрашивать. Слава Богу, Аня была не корыстная и не злая, и просьбы в основном сводились к тому, чтобы кого-нибудь помиловать.

Девушка мучилась, понимая, что двусмысленная ситуация должна разрядиться каким-то неизвестным, но скорее всего неприятным образом. Неуместное и назойливое заискивание придворных действовало ей на нервы.

Отец, ошалевший от свалившегося случая (ударение на втором слоге), держался с дочерью так, словно она сама была императором.

Мачеха требовала протежировать родственникам. Когда падчерица объясняла, что не вправе, говорила, что надо, значит, поскорей это право обрести.

Воистину, минуй нас пуще всех печалей и царский гнев, и царская любовь!

Милость не впрок

И вот через год с лишним, в канун Рождества, Павел приступил к решительному объяснению.

Анна расплакалась, стала проситься в монастырь.

Царственный поклонник сказал, что он не только самодержец, но и глава церкви, и предложил исповедаться без опаски.

Девушка призналась, что любит другого и даже тайно с ним обручилась. Избранник - ровесник и приятель детских игр, князь Павел Гагарин, находившийся в армии Суворова.

Император ответил, что не может препятствовать счастью той, чьим верным паладином пребудет вовеки. Вытребовал Гагарина в Петербург, возвел в камергеры и уже в начале февраля организовал свадьбу.

Счастливый конец? Увы.

Когда новобрачные остались одни, Павла Гагарина будто подменили. Он заявил, что знает, что тут творилось без него и какая презренная роль ему назначена, что покоряется монаршей воле, но делить жену ни с кем не будет и порога ее спальни не перешагнет, не заставите!

- Государь благородный человек, мы были просто друзьями!

- Ха-ха-ха!

Анна заявила, что она девица, в чем князь имеет право удостовериться, хотя после всего сказанного это вряд ли доставит ей удовольствие.

Супруг остолбенел, а потом заявил, что тем более не посягнет на то, что государь считает своим. Жена плюнула ему в лицо и ушла.

Через месяц Павла убили.

Александр I назначил Гагарина посланником в Сардинию. Там пара пустилась во все тяжкие: он имел любовниц, она любовников, оба выставляли это напоказ.

Судьба Анны оказалась трагической до конца. В 28 лет она умерла от чахотки. Даже итальянский климат не помог.

На ее могиле вдовец велел высечь: "В память моей супруге и благодетельнице".

"Уж хоть бы промолчал", - записал в дневнике издатель Николай Греч.

Гагарин пережил жену на 45 лет. Имел другую семью, участвовал в Аустерлицком сражении, ездил с Александром I на встречу с Наполеоном в Эрфурте и провозглашение присоединения Финляндии к России. Был награжден орденом Святой Анны.

Уйдя в отставку, славился в Петербурге огромной библиотекой и тем, что подбирал на улице больных собак.

Доплясался

В заключение еще одна маленькая история.

Анна Лопухина обожала только входивший тогда в моду вальс. Павел, к великому неудовольствию ханжей, разрешил "непристойный" танец на балах, но сам вальсировать не пытался.

Ангельски красивый 18-летний Саша Рибопьер, чей отец приехал в Россию с рекомендательным письмом Вольтера и погиб при штурме Измаила, пригласил Лопухину в присутствии императора. Павел отечески похвалил молодежь: мол, как у вас прекрасно выходит, танцуйте чаще, чтобы Анна Петровна не скучала.

Рибопьер по молодости не понял, что не всякое повеление надо исполнять буквально. Он стал завсегдатаем танцевальных вечеров у родственников Лопухиных, Долгоруковых, и кружился с Анной до изнеможения. Да еще, как донесли Павлу, заглядывал ей в глаза и обнимал за талию!

На гвардейской пирушке он поссорился с князем Борисом Четвертинским, принявшимся сплетничать о Лопухиной, и вызвал того на дуэль.

Одни мемуаристы утверждают, что уже наутро Четвертинский оказался на гауптвахте, а Рибопьер под домашним арестом, другие - что поединок на шпагах все-таки состоялся, но ничем не закончился.

Павел возмутился тем, что юные оболтусы треплют имя его возлюбленной и дерутся из-за нее, и посадил Рибопьера в Петропавловскую крепость.

Выходя на свободу на другой день после переворота, Рибопьер написал на стене камеры: "Свободно от постоя".

Тут он, конечно, ошибся.