Иностранная пресса о России и не только

"После фиаско визита Жозепа Борреля в Москву 5 февраля возникает вопрос о том, чтобы Евросоюз обрел политическую волю и общее стратегическое видение перед лицом России или Китая", - пишет корреспондент Le Monde в Брюсселе Жан-Пьер Стробанц.

"В феврале 2020 года Жозеп Боррель, верховный представитель Евросоюза по иностранным делам, настаивал на "срочной необходимости найти свое место в мире, в котором все чаще проводится политика, ориентированная на грубую силу". Тот, с кем бывший испанский министр встретился 5 февраля во время поездки в Москву, а именно министр иностранных дел России Сергей Лавров, прекрасно воплотил в себе означенную силу, в буквальном смысле посмеявшись над ним и отказавшись от диалога", - отмечает автор статьи.

"Полагая, что для двадцати семи стран ЕС пришло время адаптировать свои схемы, чтобы "заняться тем миром, какой он есть, а не тем, каким мы хотели бы его видеть", Боррель в данном случае стремился лучше понять позицию принимающей стороны и выразить протест против участи, уготованной Алексею Навальному. Такой план потерпел неудачу, вернув европейский лагерь в совершенно обычное для него положение: единодушие при выражении осуждения и разделение по поводу политических решений, которые необходимо принять", - говорится в статье.

"Франция осуждает позицию России, но хочет сохранить "канал диалога". Германия осуждает, но не хочет отказываться от проекта газопровода "Северный поток - 2". Греция и Италия не хотят заходить слишком далеко, а Польша хочет пойти... дальше. Венгрия же через пять дней после визита Борреля отправила главу своей дипломатии в Москву, где тот не сказал ни слова о Навальном, зато подписал контракт на приобретение вакцины "Спутник - V", - пишет Le Monde.

"Отношения с Россией остаются предметом особых интересов, коммерческих, энергетических, а отныне и санитарно-эмидемиологических, следовательно, они прежде всего оказываются под влиянием совершенно иной оценки угрозы, которую может собой представлять режим Владимира Путина", - анализирует Стробанц.

"Соответственно для того, кто должен олицетворять "общую" дипломатию, нелегко предложить что-либо, кроме консенсуса по новому проекту санкций, принцип которого должен быть одобрен 22 февраля. Фактически это единственный инструмент, доступный европейскому лагерю, который по-прежнему пребывает в поисках идентичности взглядов и способности действовать", - отмечает журналист.

(...) Является ли верховный представитель простым координатором, главой тяжеловесной администрации или мелким телеграфистом, уполномоченным разносить по всем сторонам света добрые слова и ценности ЕС? Или мы ожидаем, что он олицетворяет ту "стратегическую автономию", ту "мощь", тот "суверенитет", о которых говорит Европа, желающая стать более устойчивой и убедительной? - задумывает автор публикации.

"Большинство официальных лиц, опрошенных после московского эпизода верховного представителя ЕС, подтверждают, что его роль остается решающей, но не объясняют, как обрести политическую волю и общее стратегическое видение, которые укрепили бы его функции, в то время как Россия, Китай или Америка экс-президента Трамп уже бросили вызов мировому порядку", - говорится далее.

"(...) Идеи "жесткой силы" и "языка власти", несомненно прокладывают себе путь в ЕС, но слишком медленно для того, чтобы вызывать доверие у собеседников, которые пока могут наслаждаться разделением европейского лагеря", - считает журналист.

"Еще одним фактором, объясняющим слабость общей дипломатии, является крах первоначальной идеи о совместной и постнациональной Европе. "Ранимая встревоженная девушка, стремящаяся держаться на расстоянии от своего прошлого", как написал англо-американский историк Тони Джадт в своем мастерском эссе "Послевоенная история Европы с 1945 года" (издательство Armand Colin, 2007). Европа "отцов-основателей" должна была объединить усилия и заставить всех забыть об унижении ее двойного поражения: она оказалась неспособной самостоятельно освободиться от нацизма, а также не смогла бы сдержать коммунизм без помощи Соединенных Штатов", - указывает Le Monde.

"(...) Удастся ли испанцу Боррелю добиться более убедительных результатов? - задается вопросом Жан-Пьер Стробанц. - Во всяком случае, он, судя по всему, осознает реальность, которую резюмировала в 2018 году историк Николь Гнесотто, когда она говорила о Европе, чья воля к преобразованию внешнего мира изменила направление на противоположное, поскольку "сегодня именно внешний мир дестабилизирует и трансформирует нас самым наихудшим образом".